ВЫСТРЕЛ В НОГУ
Печальная история о том, как
Министерство культуры провалило реформу киноотрасли
На прошлой неделе по казахстанским СМИ прокатилась волна публикаций о плачевной прокатной судьбе кинопроектов, получивших государственную поддержку в последние пять лет. Острый вопрос отсутствия «государственных» фильмов в кинотеатрах поднимается не первый десяток лет и кинокритиками, и журналистами, и блогерами, и самими кинематографистами. Однако на этот раз стрела прилетела из уполномоченного органа — Министерства культуры и информации.
Пресс-релиз, поднявший волну, казалось бы, должен дать экспертную, профессиональную оценку причин сложившейся ситуации и указать современные пути выхода из неё. К сожалению, ожидания не оправдались. Аналитика свелась к общей статистике 2019-23 годов под Законом РК «О кинематографии», а формула решения кризиса — «вернуть как было». Увы, большего в релизе не найти. Чтобы прояснить читающей аудитории суть вопроса, развеять пересуды и призвать заинтересованные стороны к трезвому взгляду на положение дел, придётся ещё раз обратиться к истории.
Системный кризис
С того осеннего дня 1970 года, когда я десятиклассником пришел на режиссерские курсы старой киностудии «Казахфильм», история разворачивается перед моими глазами вот уже шестой десяток лет. От стройной системы Госкино, когда вся киноиндустрия, включая создание, рекламу и прокат фильмов, регулировалась из единого центра, до ликвидации кинопроката, разрушения киносетей и передачи остатков дотируемой киноотрасли в ведение Министерства культуры.
Этот разрушительный процесс происходил вполне закономерно в связи с переходом экономики независимого Казахстана на рыночные рельсы. Во второй половине 90-х начали появляться частные киносети, и кино постепенно возвращалось из пиратских видеосалонов на большой экран. У кинематографистов, которые всё это межеумочное время создавали свои фильмы на продолжающееся государственное финансирование, появилась надежда донести их до зрителя. Этого, однако, не произошло, и они задались вопросом: в чем дело?
Первый и очевидный ответ лежал на поверхности: разрыв между государственным финансированием кинопроизводства и частным кинопоказом. Кинотеатры обязаны приносить прибыль, «Казахфильм» обязан по старинке осваивать бюджетные средства, и это разные цели. Правительство больше не может заниматься росписью обязательных показов, как в былые советские времена, а частные кинотеатры не будут крутить фильмы в пустых залах. Стали появляться многочисленные предложения в области реформы бюджетного финансирования, изменения законодательства и разделения функций государственных киноорганизаций. В целом суть была одна: создать новую систему, которая связала бы два алгоритма воедино и способствовала созданию института частного продюсирования, призванного стать той самой пуповиной между национальными фильмами и кинотеатрами.
В 1996 году был достигнут консенсус, и РТПО «Казахфильм» было реорганизовано путём разделения на Казахскую кинофабрику имени Ш. Айманова и Национальный продюсерский центр РК. Главной задачей кинофабрики стало оказание услуг и совершенствование материально-технической базы, тогда как НПЦ взял на себя ответственность за организацию творческого процесса и работу с независимыми продюсерскими студиями. Ставка была сделана правильно, активно формировался пул новых продюсеров, киностудия начала просыпаться от летаргического сна 90-х, жизнь в павильонах забурлила, а министерство благоразумно не вмешивалось в творческий процесс, предоставив рыночным отношениям решить будущее отечественного кино.
Увы, радужные надежды перечеркнул субъективный фактор: как часто случается, высшее руководство Кинофабрики и НПЦ не справилось с поставленными задачами, личные интересы вошли в конфликт с государственными, что повлекло организационно-финансовые нарушения, и далее до боли знакомый результат: правительство было вынуждено вмешаться, избрав путь наименьшего сопротивления — «вернуть как было» без проведения серьезной аналитики причин провала. В 2000 году Кинофабрика и НПЦ были вновь слиты в единое казённое предприятие РГКП Национальная компания «Казахфильм» имени Ш. Айманова, которое в свою очередь пять лет спустя было преобразовано в акционерное общество. Нет нужды в сотый раз говорить о последовавших провалах, любой интересующийся может найти информацию в интернете. Могу рекомендовать ресурс, в котором многое собрано воедино — SHISHKIN_like.
К 2015 году даже самому равнодушному наблюдателю стало ясно: системный кризис, упорно преследовавший казахстанский государственный кинематограф с начала 90-х, так и не был решен. Что же произошло в 2015 году?
Попытка номер 2
В 2014 году появился долгожданный прецедент: отечественная картина «Келинка Сабина» окупила вложенные в ее производство средства. Миф о том, что казахстанского зрителя периода независимости принципиально не интересует родное кино, рассыпался. С небольшой, но существенно важной оговоркой: в фильм не вложено ни одного тенге бюджетных средств — это была частная картина в частных кинотеатрах, а других в Казахстане, как известно, не существует. И вновь обострился вопрос реформирования принципов государственных инвестиций в кино.
В 2015 году на бизнес-площадке МКФ «Евразия» был проведен ряд круглых столов о давно назревших реформах с участием отечественных и зарубежных экспертов. Мнения сошлись в том, что принцип превращения «Казахфильма» в современную кинофабрику и создание Государственного фонда кино соответствует международной практике и интересам развития киноиндустрии. Предложения были переданы в Министерство культуры и спорта, которое, в свою очередь, запустило в работу Концепцию развития кино Казахстана до 2050 года и на ее основе — проект Закона РК «О кинематографии». 2016 и 2017 годы отмечены широким обсуждением этих документов в киносообществе, однако к 2018 году рабочая группа сократилась до нескольких доверенных лиц, и финальный текст законопроекта прошел незамеченным для большинства его инициаторов. В результате принятая редакция закона в 2019 году разительно отличалась от наших ожиданий.
Так началась перезагрузка старой идеи Кинофабрики и НПЦ, теперь уже в виде закона, где место НПЦ занял не Государственный фонд кино с прямым подчинением Кабинету министров согласно первоначальной концепции, а НАО Государственный центр поддержки национального кино — «единый оператор», подведомственный уполномоченному органу (так правильнее называть министерство согласно закону). Проще говоря, ГЦПНК — не имеющий решающего голоса, собственных ресурсов и ответственности агент, или, как его хлёстко, но метко прозвали киношники, «прокладка» между уполномоченным органом и кинокомпаниями.
О недостатках нового закона опытные кинематографисты заговорили с первых дней его принятия. Увы, к нам не прислушались. От многочисленных статей и интервью в прессе мы перешли к коллективным письмам и обращениям — сначала в уполномоченный орган, а затем и в Администрацию Президента, но всё безрезультатно. В одних случаях имели место обычные отписки, когда обращения по цепочке спускались к низшему звену исполнителей, в других — к формальным встречам для галочки.
В октябре 2022 года единичные предложения, вырванные из контекста, нашли своё отражение в виде «имплантов» в законодательных и нормативно-правовых актах. Так, например, критика ГЦПНК привела к исключению из новой редакции закона функций проката национальных фильмов Центром, хотя парадоксальным образом подзаконные акты по-прежнему требуют полного отчуждения имущественных прав производителей в пользу этой «прокладки». Ответом же на критику полного отсутствия статуса государственной киностудии «Казахфильм» в тексте закона стали дополнения об обязательном выделении ей тридцати пяти процентов от общей суммы поддержки на создание национальных фильмов. Разумеется, ни слова о магистральной задаче превращения студии в современную кинофабрику.
И речь в новой редакции закона даже не идёт о других комплексных задачах реформы киноотрасли, о которых мы постоянно твердим много лет: кинокомиссиях, механизме рибейтов (под расплывчатым термином «субсидии»), поддержке проката и рекламы национальных фильмов, унифицированной структуре кинообразования, фестивальном движении, роли общественных объединений в кинопроцессе и, наконец, о правах создателей аудиовизуальных произведений и копирайте — краеугольном камне реформ, суть чего станет ясной чуть ниже.
Нетрудно заметить, что провал реформ завершается сегодня в точности так же, что четверть века назад: «вернуть как было». Несложно и догадаться, к чему приведёт очередной флешбэк — к откату в несуществующее, воображаемое прошлое, где реальность подменяют трескучие фразы о блестящем будущем. Немного сложнее предсказать, когда придёт отрезвление — через два года, пять лет или четверть века?
Что даёт нам основание на пессимистичный прогноз? Устойчивое отсутствие комплексного подхода к реформам, глубокой аналитики причин их провала и ясных, современных путей выхода из хронического кризиса. Посмотрим, что предлагает нам вместо этого пресс-релиз министерства.
Кто виноват?
Основная часть релиза иллюстрирует тезис о том, что «представители сферы зачастую не заинтересованы в производстве качественного продукта и его продвижении».
Тут имеет место древнейший приём введения в заблуждение: приоткрой часть правды и скрой другую, где заключена суть вопроса. В чем, по мнению министерства, корень зла? Ответ:
«Причиной того, что казахстанский зритель до сих пор не увидел некоторые картины, является незаинтересованность производителей и авторов в прокате, так как в период реализации проектов они уже гарантированно получили свои гонорары.»
Происходит классическая подстановка понятий: следствие («незаинтересованность производителей и авторов») выставлено в качестве причины, однако истина за этим бесспорным фактом умалчивается — якобы всё дело в выплате гонораров. Видимо, в сознании авторов текста прочно укоренился тезис бывшего министра культуры Арыстанбека Мухамедиулы о том, что «художник должен быть голодным», а корнем зла выставлены режиссёры, в гонорары которых заложены средства в размере 10% выделенной суммы.
Не будем говорить о том, что эти нормативы выработаны самими же чиновниками министерства. Возможно, они и правы в том, что следует исправить прошлые ошибки, уравняв зарплаты режиссёров с минимальным пайком самых малоимущих и недоедающих граждан Казахстана, чтобы подстегнуть их творческий порыв. Лично я за установление лимитов на оплату гонораров авторам из бюджетной поддержки («soft money» по международной терминологии), продюсеры должны выплачивать гонорары из студийных средств и частных инвестиций. Главным же источником дохода должны стать поступления от проката и продаж, а припискам, ложным актам и незаконному обналичиванию средств должен быть положен конец.
Но в данном контексте нас интересуют истинные причины «незаинтересованности производителей», о которых в релизе ни слова.
Краеугольный камень реформ
И вот мы подошли к самой сути: в чем ключ к успеху реформ? Чтобы ответить на этот вопрос, не нужно изобретать колесо. Достаточно обратиться к опыту развитых кинематографий, где правят законы рынка, а не тоталитарная идеология. Надеюсь, Казахстан движется в первом направлении. Но независимо от того или иного вектора, любая кинематография в силу своей природы построена на понятии интеллектуальной собственности. Именно в этом ее строительный блок, и ни в чем другом.
Если в обществе главенствуют рыночные отношения, то интеллектуальная собственность на аудиовизуальное произведение находится в частных руках по всей цепочке: производитель – дистрибутор – показчик. Если же общество построено на тоталитарных принципах, то, соответственно, вся цепочка в руках государства. Поскольку в Казахстане нет ни государственных дистрибуторов, ни государственных киносетей, второй вариант не актуален.
Остается вопрос: жизнеспособен ли гибридный первый вариант, когда государство отчуждает интеллектуальную собственность у ее создателей и заменяет собой в этой цепочке производителя? Гипотетически, такой вариант возможен, если государство выступает одновременно в качестве инвестора и производителя. Но что это означает?
Производитель отвечает за создание продукта интеллектуальной собственности и за его лицензирование дистрибуторам на тех или иных территориях. Дистрибутор отвечает за рекламу и продвижение лицензированного продукта на своей территории, за прокат в кинотеатрах и продажи на вторичных рынках. Показчик организует сеансы и собирает кассу, половину которой передает дистрибутору. Тот снимает свои расходы, затем свою долю прибыли и передает остаток производителю. Производитель рассчитывается с инвесторами и создателями, которые имеют право на участие в прибылях, а остаток берет себе. Это самая общая схема, которая имеет свои нюансы в тех или иных странах.
В развитых кинематографиях расходы по прокату — обязанность крупного дистрибутора, а это совокупно около половины сметы на производство. Независимые продюсеры, которые не сумели заключить договор с мейджором, нанимают мелких дистрибуторов или занимаются ограниченным прокатом самостоятельно, в обоих случаях неся все рекламные расходы. В Казахстане по сложившейся традиции большая часть этих расходов ложится на плечи производителей. Что же получается, и как оценить заявление в пресс-релизе, что «для организации проката достаточно получить прокатное удостоверение в Министерстве»?
Если государство претендует на полное владение интеллектуальной собственностью, а точнее имущественными правами, в приказном порядке отчуждая копирайт у производителей и авторов, как это происходит сейчас, то оно несет полную ответственность и перед налогоплательщиками, и перед производителями, и перед авторами за реализацию присвоенного продукта. Учитывая ограниченный местный рынок, смета на продвижение фильма должна составлять хотя бы четверть сметы на его производство, иначе информация не дойдет до зрителей в объеме, необходимом для их привлечения в кинотеатры в первые пару уикендов, а фильм провалится и исчезнет с экранов. Что, собственно, и происходит. В ГЦПНК, который уполномоченный орган назначает собственником не произведенных им картин, даже не заложены средства на рекламу и продвижение национальных фильмов в прокате. Максимум, что он может предложить производителям — некий «прокатный договор» на неисключительной основе и на ограниченный срок, то есть практически нанимает продюсера в качестве прокатчика, не выплачивая за эти услуги ни копейки и не возвращая ему имущественных прав. И за этот несвойственный ему договор производитель будет вынужден самостоятельно наскребать по сусекам скудные рекламные средства, которых никогда не хватит на полноценный прокат. Вся надежда остается на «сарафанное радио», и здесь уполномоченный орган и ГЦПНК не замедлят подчеркнуть свои успехи, как это произошло в единичном случае с фильмом «Дос Мукасан».
Теперь, когда любому мало-мальски усердному первокурснику понятны самые базовые принципы функционирования киноиндустрии, задайте себе вопрос: действительно ли при таких условиях корень зла в производителях и авторах? Наверное, нет. Скорее он в правообладателе, который зачем-то забрал у производителей права, а теперь не желает (или не умеет) с ними работать, однако своё бездействие сваливает именно на тех, кого лишил собственности, а вместе с ней — ответственности за реализацию продукта. Вот в этом-то и заключается реальная «незаинтересованность производителей»: не являясь собственниками, они просто-напросто не обладают возможностью реализации исключительных прав, и единственное, чем им приходится довольствоваться — это оплатой труда.
Что будет?
Я вовсе не ставлю своей целью обвинить составителей пресс-релиза в непрофессионализме и непонимании элементарных основ кинобизнеса и рыночной экономики. Я просто читаю текст релиза как человек, посвятивший огромную часть жизни кинематографу Казахстана и делаю выводы как они есть, независимо от личностей, от которых тут ровным счетом ничего не зависит, ведь мы имеем дело с системным кризисом. Если с этим кризисом не справиться, он перемелет в своих жерновах любого самого гениального менеджера — таковы правила игры, и они больше никого не устраивают. Что предлагает взамен пресс-релиз?
Первое. Всё будет так, как решил уполномоченный орган. Несмотря на заявление, что законодательные поправки предлагаются «совместно с киносообществом», рабочие группы были сформированы формально, как это уже происходило в 2016–18 годах. Совместные обсуждения и голосования понадобились для отчета, но принятые поправки в закон были предопределены заранее в недрах уполномоченного органа, который выполняет всё ту же простую задачу: «вернуть как было». Любые противоречащие этой задаче предложения вычеркиваются из финальной редакции, а приглашенные кинематографисты играют роль голосистых статистов в спектакле.
Неудивительно, что три общественных объединения: Союз кинематографистов Казахстана, Национальная киноакадемия и Лига кинематографистов обратились в НПП «Атамекен», АЗРК и Администрацию Президента с совместным письмом, в котором выразили свое несогласие с предлагаемыми Министерством культуры и спорта поправками в Закон «О кинематографии». За этим письмом последовало открытое обращение кинематографистов Казахстана министру культуры и информации Республики Казахстан с аргументацией против поправок в закон и предложением открытого диалога с профессиональным киносообществом. Ответом на это обращение и стал пресс-релиз. Если кратко: «Диалога не будет, всё уже решено».
Второе. Исходя из заявленного программного подхода, можно предположить, что ГЦПНК ожидает дальнейшее сокращение штата, лишение статуса «единого оператора» и, вероятно, финальная ликвидация за ненадобностью. В последнем случае все средства на производство фильмов в конечном итоге будут перенаправлены на «Казахфильм», и тогда всё вернётся на круги своя — к старой, давно известной и многократно пройденной схеме. Остаётся, правда, надежда, что правительство всё-таки прислушается к голосу активных кинематографистов и не ликвидирует ГЦПНК, а преобразует его в Государственный фонд кино, поскольку существующая его форма, действительно, себя дискредитировала — но именно форма, а не сама идея фондов, которые существуют во всём мире. Пусть эта надежда умрёт последней.
Третье. Взаимодействие с частными студиями в будущем будет всячески культивироваться под крылом «Казахфильма». Поскольку вопрос с исключительными правами производителей никак не затронут в текущих поправках, справедливо предположить, что они будут переданы во владение «Казахфильма». В этом случае, как и при ГЦПНК, создатели фильмов будут по-прежнему исполнять роль бесправных наемных работников. Каким же образом «Казахфильм» станет полноценным дистрибутором, в пресс-релизе ни слова. Наверное, «время покажет». А если не покажет, то на этот случай пресс-релиз предлагает простое решение: перечислить режиссёров, чьи фильмы не увидели полноценного проката. Почему это произошло, можно опять же отнести к их «незаинтересованности в создании качественного продукта». О частных инвестициях в «Казахфильм» в пресс-релизе не упоминается. Видимо, это направление находится в стадии эксперимента, о принципах которого сказать что-то определённое пока невозможно: «Посмотрим, как оно обернётся».
Четвертое. Вопреки заявленному в пресс-релизе, конкурентная среда в части государственной поддержки кино не сохранится. Монополистом в этой сфере, согласно плану, назначен «Казахфильм», который уже сейчас по умолчанию получает 35 процентов всего объема выделенных средств. Согласно тому же плану, эта цифра в будущем будет только увеличиваться. Конкуренцию на экранах способны составить лишь частные студии, снимающие фильмы на частные инвестиции. Победителей в этой конкуренции несложно вычислить. Как показывает тридцатилетний опыт независимости, у государственной студии не будет шансов в этой гонке.
Пятое. «Ведомством принято решение об изменении подходов развития данной индустрии и пересмотре условий оказания поддержки кинематографистов». В чем именно заключается это решение, пока не озвучено, а спекуляции по этому поводу не входят в задачи данной статьи. Дождёмся обнародования. В пресс-релизе есть лишь подсказка по одному из критериев: «Также при конкурсном отборе будут учитываться эффективность авторов фильма и кинокомпании по уже реализованным фильмам». Мы посвятили этому достаточно времени, но нелишне повторить еще раз: производители лишены права реализации собственных фильмов. При существующем положении вещей эта обязанность целиком лежит на правообладателе — уполномоченном органе и его «операторе». Переносить проблему с одной головы на другую, увы, вечно не получится. Рано или поздно придется отвечать. Создавая списки провалившихся в прокате режиссеров и назначая их крайними в кризисе, уполномоченный орган стреляет в собственную ногу.
Надо понимать, что наиболее активные голоса в киносообществе также попадут в «черный список» господдержки. В этом есть свой несомненный плюс: у них не останется другого выхода, как приложить свою энергию и профессионализм в развитие независимой кинематографии Казахстана.
В лучшем из миров
Что остается кинематографистам в сухом остатке? Тем, кто привык к государственным дотациям, придется подстроиться под нового хозяина. Тем, кто видит развитие отечественной киноиндустрии по-иному и не хочет менять профессию, придется объединяться и отстаивать свои права, строя альтернативную индустрию. Способно ли государство помочь им в этом? С тем подходом, который мы видим сегодня, вряд ли, а наше мнение не стоит выеденного яйца. Но никто не запретит нам помечтать о лучшем из миров. Как бы дело обстояло там?
Не стану нагружать читателя детальной программой реформ, которые инициативная группа при Национальной киноакадемии вырабатывала многие годы и рассылала во всевозможные инстанции. Любой желающий может ознакомиться с Концепцией развития киноиндустрии Казахстана в открытом доступе — она способна послужить основой для дальнейшей дискуссии в кинематографическом сообществе. Суммируем лишь самое главное на сегодняшний день.
В лучшем из миров необходимо:
Признать, что уполномоченный орган провалил реформу 2019-2023 годов.
Определить главной целью государственной поддержки кинематографии развитие института частного продюсирования, маркетинга и проката национальных фильмов.
Реорганизовать ГЦПНК в Государственный фонд кино с прямым подчинением Кабинету министров РК.
Ввести в Попечительский совет Фонда представителей заинтересованных ведомств и делегированных общественными объединениями кинематографистов.
Попечительский совет ежегодно на ротационной основе утверждает состав Экспертного совета по представлению общественных объединений. Решение Экспертного совета по результатам открытого питчинга является окончательным, обязательным к исполнению и подлежит немедленной публикации в СМИ.
Администрация Фонда не имеет права вмешиваться в решения Экспертного совета.
Исключительные права на созданные аудиовизуальные произведения остаются за их производителями, с долевым участием в них инвесторов (как государственных, так и частных) и отчислением доходов от реализации.
Производитель отвечает за реализацию произведенного им продукта в кинотеатрах и на вторичных рынках, продавая лицензии дистрибуторам или напрямую показчикам (киносетям, телеканалам, стриминговым платформам и т.д.)
Фонд кино оказывает поддержку продвижению, маркетингу и прокату национальных фильмов в объеме, необходимом для их реализации.
Общественные профессиональные объединения кинематографистов осуществляют непрерывный общественный контроль за деятельностью Фонда с целью недопущения коррупции, финансовых нарушений, приписок, непотизма и фаворитизма в его решениях.
Поставить перед магистральную задачу: превращение государственной киностудии в передовую, современную кинофабрику по оказанию услуг наАО «Казахфильм» международном уровне. Уполномоченному органу-учредителю обеспечить прямое целевое финансирование киностудии для решения этих задач.
При достаточных обоснованиях АО «Казахфильм» вправе открыть свой производственный отдел для создания собственной кинопродукции. Учитывая опыт прошлых лет, кинофабрике следует избегать убыточных высокобюджетных постановок, способных привести ее к банкротству.
Открыть доступ на территорию киностудии частным кинокомпаниям для активного освоения, строительства новых цехов, павильонов и офисов при разумных ставках аренды.
Рассмотреть возможность продажи части акций «Казахфильма» частным собственникам, обладающим богатым опытом международных инвестиций в киноиндустрию.
Разумеется, это лишь часть комплексных предложений, но без их реализации трудно представить реальный выход из текущего системного кризиса.
Готов ли Казахстан к этим шагам? Реалистично ли Казахфильму превратиться в современную кинофабрику мирового класса? Опыт Air Astana и Kaspi Bank вселяет надежду на чудеса. Всё что нужно — это мечта, высокий профессионализм и политическая воля.
Нет комментариев, оставьте первый
, чтобы оставить комментарий